— Хорошо, что же было дальше?

— На полу каюты лежало тело Джорджа Бишопа. Мой сынобнаружил его, как только переступил порог яхты и открыл своим ключом дверьосновной кабины. Было очевидно, что он застрелен, и убийство произошло примерноза час до прихода туда сына…

Я переваривал только что полученную информацию.

Пот опять заливал мой лоб. Ладони стали мокрыми. Да, крепкоже я влез в это дело!.. Миленькое убийство — и вот я уже связан с младшимБиллингсом, его фальшивым алиби и со всей этой компанией.

— Мой сын принял решение, — продолжал между темБиллингс-старший. — Это решение не достойно похвалы, однако он так решил, анаше дело — принять все, как было.

Мое молчание ярче всяких слов свидетельствовало о моемотношении ко всему происшедшему.

— Для того чтобы вы лучше поняли все, мистер Лэм, вы должнысебе представить, — заговорил Биллингс извиняющимся тоном, — что мой сынпредполагал, будто я мог быть невольным соучастником случившегося.

— Каким образом он мог так подумать?

— У меня были трения с Бишопом.

— Какого рода трения?

— Это, скорее, не трения, а финансовые разногласия.

— Вы должны были ему деньги?

— Боже мой, мистер Лэм, о чем вы говорите? Я никогда никомуне бываю должен!

— Тогда что же это были за неприятности?

— Бишоп был посредником.

— Он вам должен был деньги?

— Да, но дело совсем не в этом. Он был должен банку. Не какчастное лицо, а как держатель контрольного пакета акций «Скайхук Майнинг иДивелопмент Синдикат».

— Продолжайте.

— Боюсь, что описание всех деталей дела займет слишком многовремени.

— Продолжайте, мистер Биллингс, позже у нас его может и небыть.

— Это длинная история.

— Опишите мне основные факты.

— Бишоп был странным человеком. Он состоял постояннымвкладчиком в банке, президентом которого являюсь я. Обычно вкладывал тудабольшие суммы.

Помимо этого, он имел высокие проценты с капитала различныхкомпаний по разработке рудников и приисков, существо которых нам до сих пор несовсем понятно. Более того, как только мы начинали расследование егодеятельности во всех этих компаниях, его участие в них и его интерес к ихработе становились для нас еще более непонятными.

— Что вы скажете о тех деньгах, что он был должен вам?

— Как я уже только что упомянул, у него было свыше дюжиныразличных компаний, где он обладал контрольным пакетом акций, но в которыхакции предлагаются для покупки широкой публике.

— С разрешения правления корпораций?

— О да, конечно! У него было разрешение на продажу акций,хотя это считается крайне рискованными операциями, скорее спекуляцией, и существуютразличного вида гарантии и предосторожности, не дающие возможности посредникамделать деньги за счет этой широкой публики. Однако теперь, когда банк началпроводить свое, частное расследование его деятельности, обнаружили страннуюобщую закономерность, некий шаблон в отношении этих корпораций.

— Какую же?

— При их формировании в банке развития занимались деньги,вначале проводилась некоторая деятельность по разработке рудников, но вскорепостепенно работы на шахтах сворачивались, объем вырабатываемой рудыуменьшался.

— А как же насчет взятых займов?

— Взятые кредиты выплачивались вовремя, точно, когдаприходило время платежей.

— А как насчет держателей акций?

— Вот здесь-то и существовала какая-то странность, Лэм,которую я не смог понять… Публике в открытой продаже предлагался определенныйобъем акций, но не очень большой пакет: большая же часть акций держалась надепоненте в банке. Затем, очевидно — и, поверьте, я не знал этого еще сороквосемь часов назад, когда наши расследователи доложили мне об этом, — весьобъем акций покупается кем-то, кто оплачивает держателям акций за них те жесуммы, что они раньше платили за эти акции.

— Предположим, что держатели акций не захотят их продавать?

— Акция, которая обратно не была продана…

— Подождите минуту, вы сказали «обратно». Что вы имели ввиду, говоря это?

— У нас есть все основания полагать, что человек, скупавшийакции, являлся представителем Джорджа Тастина Бишопа.

— Хорошо, а как же все-таки с теми людьми, кто не хотелпродавать свои акции?

— Им разрешается держать свои акции еще полгода или год, а затемвновь предлагается их продать. В конце концов или они продавали акции, или теобесценивались. Постепенно и рудник начинал чахнуть, так как на немпрекращались всякие разработки.

— Наверное, все это требовало значительных накладныхрасходов?

— Безусловно, не только юридически законных расходов, но исумму вознаграждения, расходы на продажу. И все равно у многих держателей непоявлялось особого желания продавать свои акции. Когда же проект вступал всилу, основные акции начинали продаваться немедленно по почте. После продажинебольшого процента акций лихорадка их сбыта прекращалась, и корпорациявступала в очередной период покоя, после которого акции покупались вновь.

— До меня как-то не доходит смысл всего этого, — откровеннопризнался я. — Ну хорошо, а теперь поподробнее расскажите мне об этом «СкайхукМайнинг».

— Здесь тоже создалась крайне странная ситуация.

Организация этой корпорации происходила по шаблону. Былодано разрешение продавать акции по их стоимости, предполагая пятнадцатьпроцентов комиссионных для продавца. Однако подразумевалось, что весь балансденег непременно попадет в казначейство корпорации, и не должны выплачиватьсяникакие суммы, пока вновь не возникнут необходимые предпосылки в делерасширения работ.

— Откуда же брали деньги для расширения работ?

— Специальная комиссия корпорации решила, что продажа акцийбудет проводиться самим синдикатом и пятнадцать процентов вместе с вложениями,сделанными в форме займа самими организаторами, будут идти на расширение этихработ.

— Так что держатели акций были вольны делать что онипожелают?

— Можно сказать, что так.

— Это было сделано. Корпорации было разрешено сделать навыпущенных векселях, подписанных Джорджем Бишопом, банковскую передаточнуюподпись, предполагающую, что все полученные от этого деньги пойдут вказначейство корпорации.